Краски. Загадка фисташковых губ или почему у Мадонны лик зеленый?
0
Эта статья разделена на несколько частей, остальные части вы можете найти здесь:
Кажется, чего-чего, а зеленой краски в природе должно быть много – ведь вся растительность зеленая. На деле же оказалось, что воссоздать самый натуральный из всех цветов (и никого не отравить при этом) – задача непростая. Но художники справлялись. Чаще всего смешивали в разных пропорциях желтую краску с синей, вот и получалась зелень.
В XV веке жил близ Флоренции итальянский художник Ченнино Ченнини. Картин его не сохранилось, зато осталась написанная им книга «Трактат о живописи», где подробно рассказывается, чем и как рисовали художники в эпоху Возрождения. Любопытно, что эта рукопись XV века впервые увидела свет лишь в 1821 году. Из нее-то и стало известно, каким образом тогдашние художники воссоздавали на своих полотнах яркую южную зелень.
В XV веке жил близ Флоренции итальянский художник Ченнино Ченнини. Картин его не сохранилось, зато осталась написанная им книга «Трактат о живописи», где подробно рассказывается, чем и как рисовали художники в эпоху Возрождения. Любопытно, что эта рукопись XV века впервые увидела свет лишь в 1821 году. Из нее-то и стало известно, каким образом тогдашние художники воссоздавали на своих полотнах яркую южную зелень.
В палитре Ченнини было три зеленых краски. Первая – «терраверте» – зеленая земля. Это и в самом деле земля, продукт естественного распада горных пород. Чего в ней только нет: кремнезем, глинозем, закись железа, магнезии, калия и натрия. В общем, довольно сложное химическое соединение. Из всех зеленых красок она, пожалуй, самая древняя. Ее добывали по всей Европе, в том числе и в Италии. И ценилась она в зависимости от места добычи по-разному. Считалось, что для фресок лучше ее нет. В обычной живописи этой зеленой краской рисовали… лица. Сверху накладывали слой белил или киновари. Вот откуда нездоровый цвет лица у Манчестерской Мадонны Микеланджело у и других лиц на полотнах старых мастеров – просто розовый пигмент со временем выцвел.
Другая зеленая краска в палитре Ченнини – из малахита, который растирали в не слишком мелкую крошку. Ее художник считал натуральной лишь наполовину. Но что же ненатурального может быть в малахите – камень как камень… Оказывается, на репутацию малахита повлияла… алхимия. Считалось, к его свойствам приложили руку бородатые ученые мужи, и, стало быть, малахит теперь «не совсем природный». Впрочем, на Востоке, где малахитовую краску тоже высоко ценили, на эти заблуждения европейцев никто внимания не обращал. Там малахитовая зелень была в особом почете, поскольку ею рисовали священный зеленый ореол вокруг головы Будды. В Тибете, Китае и Японии художники старались достать самый лучший, по их мнению, малахит «цвета лягушачьей спинки». В России эту краску тоже применяли, благо малахита на Урале было сколько угодно – хоть на иконы, хоть на царские палаты.
Третья «зелень», описанная Ченнини – ярь-медянка. Хороша краска, да жаль нестойкая, выцветает быстро. Изготавливали ее по той же технологии, что и свинцовые белила, только горшки с уксусом накрывали не свинцовыми пластинами, а медными. Недаром греки поэтично называли эту краску «медными цветами».
Укротить «трудный нрав» ярь-медянки удалось фламандскому живописцу Яну Ван Эйку, жившему в XV веке. После его картин ярь-медянку стали называть «зеленым Ван Эйка» потому, что он придумал, как закрепить капризную зелень на холсте с помощью особого лака. Полюбоваться результатом сегодня можно глядя на его «Портрет четы Арнольфини» – роскошное платье Джованны с длинным шлейфом великолепного зеленого цвета.
Ярь-медянка была, пожалуй, самой популярной у художников зеленой краской. Ее изготавливали во всем мире, используя местные особенности. Во Франции эта краска считалась побочным продуктом виноделия, потому что для нее использовали виноградный уксус. В Англии виноград не растет – там обходились яблочным. А в Китае и вовсе уксус не тратили – там в дело шло кислое овечье молоко, в которое, как повествует старинная рукопись, погружали «широкие мечи из тонкой меди».
В европейской живописи ярь-медянка продержалась до середины XVIII столетия, а в декоре жилищ и того дольше. Когда модными стали восточные мотивы, ярь-медянкой в богатых домах красили стены в лучших комнатах – гостиной и столовой. Но в XIX веке в Европе ярь-медянка окончательно сошла со сцены. А вот на востоке с ней расставаться не спешили: все же зеленый – священный цвет для мусульман.
Укротить «трудный нрав» ярь-медянки удалось фламандскому живописцу Яну Ван Эйку, жившему в XV веке. После его картин ярь-медянку стали называть «зеленым Ван Эйка» потому, что он придумал, как закрепить капризную зелень на холсте с помощью особого лака. Полюбоваться результатом сегодня можно глядя на его «Портрет четы Арнольфини» – роскошное платье Джованны с длинным шлейфом великолепного зеленого цвета.
Ярь-медянка была, пожалуй, самой популярной у художников зеленой краской. Ее изготавливали во всем мире, используя местные особенности. Во Франции эта краска считалась побочным продуктом виноделия, потому что для нее использовали виноградный уксус. В Англии виноград не растет – там обходились яблочным. А в Китае и вовсе уксус не тратили – там в дело шло кислое овечье молоко, в которое, как повествует старинная рукопись, погружали «широкие мечи из тонкой меди».
В европейской живописи ярь-медянка продержалась до середины XVIII столетия, а в декоре жилищ и того дольше. Когда модными стали восточные мотивы, ярь-медянкой в богатых домах красили стены в лучших комнатах – гостиной и столовой. Но в XIX веке в Европе ярь-медянка окончательно сошла со сцены. А вот на востоке с ней расставаться не спешили: все же зеленый – священный цвет для мусульман.
Интересную историческую загадку приводит в книге «Тайная история красок» Виктория Финли. Исследуя персидские миниатюры XVI века, ученые заметили, что любые оттенки зеленого портят бумагу – она выглядит обожженной. И только под фисташковым цветом следов коррозии не было. Но почему? Ученые перелопатили много старинных рукописей, желая узнать, как делали эту краску, но ответа не нашли. Секрет раскрылся неожиданно. Поэт XVI века Али Сейрафи дал совет влюбленным, как сохранить крепость чувств: «О, фисташковый цвет, напоминающий твои нежные губы. Смешаю зангар и шафран и кистью легко по бумаге скольжу». Фисташковые губы? Может, поэт был дальтоником? Но зангар – это и есть ярь-медянка. В смеси с шафраном дает прекрасный зеленый цвет и к тому же не портит основу.
15167
